30 октября - День памяти жертв политических репрессий

Стихи узников ГУЛАГа с неподражаемой силой передают правду о трагедии народа, пережившего не одно десятилетие террора, организованного советским государством. В этих стихах - боль, отвага несломленного человеческого духа  и, несмотря ни на что, вера в грядущую справедливость:

Анатолий Клещенко (1921-1974)

Арестован в 1941 году за антисталинские стихи. Приговорен к 15 годам лагерей. В конце 60-х работал на Камчатке егерем. Погиб в тайге.

Канал им. Сталина

Ржавой проволокой колючей

ты опутал мою страну.

Эй, упырь! Хоть уж тех не мучай,

кто умильно точа слюну,

свет готов перепутать с тьмою,

веря свято в твое вранье...

Над Сибирью, над Колымою

вьется тучами воронье.

Конвоиры сдвигают брови,

щурят глаз, чтоб стрелять ловчей...

Ты еще не разбух от крови?

Ты еще в тишине ночей

не балуешься люминалом

и не просишь, чтоб свет зажгли?

Спи спокойно - мы по каналам

и по трассам легли навалом,

рук не выпростать из земли.

О тебе вспомнят наши дети.

Мы за славой твоей стоим,

раз каналы и трассы эти

будут именем звать твоим.

Андрей Рыбаков (1916 - 1988)

Андрей Николаевич Рыбаков родился в Петрограде в семье потомственных военных моряков. Учился в театральной студии им. Немировича-Данченко и в Литературном институте.   Арестован в мае 1941 года, пятилетний срок отбывал в Сибири, в Мариинских лагерях. После освобождения стал профессиональным драматическим актером.

       Незавершенное

       Мне снится: на тихий Васильевский остров
       Бредет, спотыкаясь, пугающий остов.
       Сибирская глина зажата в горсти,
       Фанерка бренчит на берцовой кости.
       
       У старенькой двери звонит он упрямо:
       — Открой же скорее, мне холодно, мама.
       Я выспался вдоволь в морозной земле.
       Как славно у вас! И обед на столе!

       * * *

       От Лисьего Носа к родимым порогам
       Расстрелянных тени бредут по дорогам,
       А в Финском заливе подъемлет волна
       Утопленных трупы с глубокого дна.
       
       Друг друга веревки постылые рвут
       И к темному берегу молча плывут.
       Храпят безмятежно, зарывшись в постели,
       Все те, кто на лживых хлебах растолстели.
       
       Но туже на горле смыкается сон,
       Но громче звонков непонятный трезвон,
       Стучат по ступеням упрямые кости,
       Идут по квартирам незваные гости,
       
       И к каждому — гневен, и страшен, и строг —
       Замученный грозно встает на порог.